Ингеборга ДАПКУНАЙТЕ: «Синяки приходят и уходят, а опыт остается »
(декабрь 2006)
Своим фантастическим обаянием и талантом Ингеборга Дапкунайте покорила зрителей и режиссеров множества стран. Она настоящая гражданка мира: родилась в Литве, жила в России, сейчас работает и живет в Англии. И повсюду ее сопровождает успех. Согласившись участвовать в программе «Звезды на льду», Ингеборга быстро выбилась в лидеры этого проекта
— Ингеборга, много синяков уже набили об лед?
— Ой, так много, что и не сосчитать. Смотрите сами, они везде (показывает ушибы на руках, на ногах, на бедрах), но, надо сказать, я с детства постоянно хожу с синяками. По отметинам на мне можно сразу определить, на каком уровне у меня дома стоят столы, стулья, кровать. Ударяюсь очень часто обо все подряд. Ну а то, что во время тренировок сейчас приходится больно падать, ерунда. Синяки приходят и уходят, а опыт и навыки остаются. За те два месяца, что я тренируюсь, даже двигаться стала по-другому.
— Вы долго думали, прежде чем решились участвовать в ледовом шоу?
— Конечно, я сомневалась, поскольку в тот момент очень плохо стояла на коньках. Не знаю, откуда появилась легенда, что я долго занималась фигурным катанием. Да, в шесть лет мама отдала меня в кружок фигурного катания, но тогда в Вильнюсе искусственного льда не было, и мы весь год занимались просто физподготовкой, а на коньки вставали, только когда ударял мороз. Мои детские воспоминания о катке — это собачий холод, деревянная строительная будка, где мы переодевались, и мокрая в дни оттепели одежда. Для меня проект «Звезды на льду» стал, пожалуй, одним из самых ярких событий за последние годы.
— А что в нем хорошего? По-моему, обычная телевизионная развлекуха...
— Что вы! Это очень интересно, хотя отнимает много времени и сил. Понимаете, я работаю в основном на Западе, а там за актером ухаживают так, что ему не надо ни о чем думать, кроме роли. Его привозят и увозят, как посылку, за ним ходят ассистенты, подносят чай, еду. Получается некая теплица. На льду оказываешься один на один с коньками, своими способностями и партнером. Если на съемочной площадке я могу импровизировать, то здесь остается полагаться только на технику и навыки, полученные на тренировках. В фигурном катании ты должен точно знать каждый свой шаг, иначе упадешь вместе с партнером. Если бы в театре актеры так же поддерживали друг друга, спектакли звучали бы совершенно иначе!
— Но с кем-то из партнеров по сцене возникало ощущение парного скольжения по льду?
— У меня было много отличных, просто шикарных партнеров, но нечто схожее с фигурным катанием появлялось, пожалуй, только с Джоном Малковичем. Мы семь месяцев подряд играли один и тот же спектакль и уже так же, как фигуристы, чувствовали пульс друг друга. Мне Джон однажды сказал потрясающую вещь о партнерстве на сцене: «Ты настолько хороша, насколько хорош твой партнер!» Я это запомнила на всю жизнь.
— Ингеборга, вы наблюдаете за современным российским кино в основном из Англии. Что вы о нем думаете?
— Дела в российском кино явно пошли в гору. Недавно посмотрела «Эйфорию», «Изображая жертву», «9 роту» — впечатления весьма приятные. Порадовалась, увидев на экране Лешу Чадова, ведь я снималась с ним в его дебютной картине «Война».
— Извините, но что-то я не могу сразу вспомнить вас в этом фильме...
— Ну как же! А кто там голый в ледяной речке купался?! Это были очень тяжелые съемки! Двенадцать-четырнадцать часов в день. По сюжету нам приходилось сидеть в глубокой яме — грязным, замерзшим, кроме того, на нас то и дело лил дождь. Помню, сидим мы в этой яме, и Сережа Бодров, светлая ему память, говорит Леше: «Чадов, запомни, это твой звездный час!» Ну а свое купание в реке я не забуду никогда. Вода плюс четыре. Меня буквально парализовало от холода. Начала захлебываться, визжу, а съемочная группа думает, что это я так играю. В тот момент казалось, что сейчас помру. Меня после дубля сунули в теплую ванну, но, честно говоря, это не очень помогло, колотило до вечера, гипотермия была жуткая. С другой стороны, я же сама на это согласилась, никто под дулом пистолета меня туда не гнал.
— Если сравнивать гонорары в России и в Англии, где платят больше?
— Все относительно. Я не знаю, сколько в последнее время платят актрисам в России. Последней российской работой была роль в фильме «По этапу» опять же с Джоном Малковичем и Евгением Мироновым. У Дапкунайте определенной цены нет. Если меня очень хотят, естественно, я стою дороже. Позиция сильного в любых переговорах всегда на стороне того, кто может отказаться. Моя стоимость зависит и от бюджета фильма. Если говорить о заработках в английском театре, то там бешеных денег не заработаешь, ведь актеры субсидированного театра работают за профсоюзный минимум (а я, естественно, член профсоюза), то есть за двести шестьдесят пять фунтов в неделю (примерно тринадцать тысяч рублей). Если вы посмотрите уровень цен в Англии, то поймете, что это совсем немного, к примеру, минимальная стоимость проезда на такси — двадцать фунтов (около тысячи рублей). Театр — это не деньги, театр — это любовь, а заработать актер может в мюзиклах или блокбастерах.
— Вам часто приходится развенчивать мифы о дремучести России? Может, доводилось Тома Круза или Брэда Питта убеждать, что медведи в лаптях по Москве не бродят?..
— Насчет Тома и Брэда я ничего такого не припомню, а вообще с годами все реже сталкиваешься с подобными заблуждениями. Самый шикарный случай у меня был десять лет назад. Я летела из Лондона в Москву. Тогда стояла небывалая жара, асфальт на посадочной полосе начал плавиться, поэтому мы долго не могли приземлиться. Пока кружили, я разговорилась с англичанином, который впервые летел в Россию. Наконец мы сели, готовимся к выходу, и вдруг я вижу, как он натягивает на себя дубленку. Я в шоке, спрашиваю его: «Зачем?» А он так удивленно: «А что, разве в России не всегда холодно?»
— На ваш взгляд, понятие «мода» в театре и кино присутствует?
— Может быть... Про моду рассуждать очень трудно. Я не уверена, что могу определить пульс современного кинематографа. Да, был период моды на восточное кино. Что сейчас является последним писком, не знаю. Если говорить о театре, то хочу надеяться, что в моде сегодня новая драма. Я большая поклонница и сторонница современной драматургии. В начале октября мне посчастливилось взять интервью для журнала «Вог» у Тома Стоппарда. Я млею перед этим писателем. В Англии очень много современных драматургов, во многом благодаря им английский театр так востребован. Если в Лондоне будет премьера, скажем, по классике и одновременно выйдет спектакль, например, по новой пьесе Стоппарда, я точно знаю, куда пойду и куда будет трудно достать билеты. Мне интереснее живой театр, а не музей. Я очень рада, что в России в последние годы новая драма вызывает все больший интерес. У вас полно талантов, просто их надо искать. Пьесы братьев Пресняковых, Василия Сигарева идут во многих театрах мира.
— Вы создали целую галерею образов проституток. А знакомые, занимающиеся этой профессией, у вас есть?
— Естественно, есть. Если играю психиатра, знакомлюсь с психиатром, если проститутку, понятно, мне надо пообщаться с девушками, которые занимаются этим профессионально. Не скажу, что кто-то из них стал моей подругой. С кем я подружилась, так это со своей учительницей стриптиза в Лондоне. Я занималась с ней для спектакля, который играла с Кевином Спейси.
— Когда Венсана Касселя спросили, считает ли он себя красивым, он ответил: «Как животное я себе очень нравлюсь». А вы находите себя красивой?
— Во-первых, я себя не ищу, поскольку точно знаю, где я (хохочет). Если серьезно, то я никогда об этом особо не задумывалась. Я не стою с утра перед зеркалом и не спрашиваю себя: «Дапкунайте, ты сегодня красивая?», а в темпе делаю зарядку и лечу на работу.
Сергей ДЕМЕНТЬЯНОВ
