Ингеборга ДАПКУНАЙТЕ: « В Англии меня раздражают краны с горячей и холодной водой »
("МК" 29.04.2005)
Леди с акцентом
Живет в Лондоне, снимается в Брюсселе, ездит на уик-энд в Париж. Ингеборга Дапкунайте — пожалуй, единственная актриса бывшего Союза, которая действительно добилась успеха на Западе. Теперь она нечасто снимается в России, редко бывает в Москве. В один из краткосрочных визитов в российскую столицу, связанных с открытием 5-го фестиваля “Черешневый лес”, Ингеборга встретилась с корреспондентом “МК”.
“Вам крупно повезло, — сказала она, обнажив 32 белоснежных зуба. — Здесь я ни с кем не общаюсь. У вас будет 20 минут — какой ваш первый вопрос?”
Вот она Европа — легкий акцент, истинно прибалтийский шарм, обезоруживающая улыбка. И деловой подход во всем. С такой девушкой даже спорить бесполезно. Когда 20 минут истекли, все мои робкие попытки продолжить разговор Ингеборга пресекла одной лишь фразой: “Не торгуйтесь, не на базаре”. Продолжая так же ослепительно улыбаться.
“Я улыбаюсь, потому что я улыбаюсь”
— У вас вся жизнь так расписана по минутам? — ни секунды не теряя, спрашиваю Ингеборгу, лишь только мы приземлились за столик одного из кафе.
— Нет, не всегда. Давно не была в Москве — так получилось, что приехала на несколько дней и что-то немножко закрутилась.
— Тем не менее выглядите замечательно, улыбаетесь, как всегда…
— А почему не улыбаться?
— Да ради бога. Но, может, слышали песню Макаревича: “Она улыбается всем… Но как-то не взаправду и очень издалека”. Про вас?
— К сожалению, я не слышала такой песни. А если я улыбаюсь, то я улыбаюсь. Пр-р-р… (Недоуменно поднимает вверх глаза.) Вы знаете, когда я была маленькая, моя бабушка меня научила: если встречаешь знакомого человека на улице, надо улыбаться и громко говорить: “Лабас”.
— А если незнакомого?
— Нет, я с незнакомыми не здороваюсь.
— Но признайтесь, улыбка — это ваша маска, способ самозащиты?
— Вы журналист или психиатр? (Смеется.) Я не знаю, это вопрос к психиатру, не ко мне. Я улыбаюсь, потому что я улыбаюсь.
— Потому что вам хорошо?
— Как сказать — улыбки бывают разные. Просто я изначально настроена на людей положительно… Например, вас я никогда раньше не видела. И я думаю: вот я с вами проведу 20 минут. Если я появлюсь так (фирменная улыбка вмиг сползает с губ Ингеборги): “Здрасьте. Ну? Что вы хотите у меня спросить? Спрашивайте”. А потом еще скажу: “А что вы мне глупые вопросы задаете?” Вот я вам показала. А я пришла (снова загорается): “Ну, давайте поговорим”. И мы с вами хорошо проведем это время. Понимаете? Это я вам сыграла — я неплохая актриса. (Смеется.)
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Но у нас в России говорят: “Улыбайся, людей это раздражает”.
— Почему?
— Загадка. Разве в серой, пасмурной, будничной Москве не ловите на себе раздраженные взгляды?
— Имеете в виду — смотрят как на сумасшедшую? Нет, пока еще не было. Мне никто не говорит: “Перестань улыбаться”. Но если у вас проблемы, я могу вам не улыбаться.
— Улыбайтесь-улыбайтесь. Вас так сложно представить раздражительной, злой.
— Я могу вам показать.
— Ну да, вы же сказали, что неплохая актриса.
— Да ладно вам, я нормальный человек, живой.
— А когда вы последний раз плакали?
— А-а-а…
— Забыли. Вот видите.
— Нет. Я помню.
— И с чем это было связано?
— Да-а-а! Так я вам и сказала.
“Англичанкой никогда не стану”
— Насколько я понимаю, сейчас вы живете на три дома: Вильнюс, Лондон, Москва.
— Я бы сказала, на три с половиной. Иногда еще Париж.
— Не утомляет?
— Пока я так живу. Когда утомит, наверное, я что-то буду делать. Вы знаете, до Нового года я провела несколько месяцев, с… (считает) …сентябрь, октябрь, ноябрь… Пять месяцев я провела в Лондоне. Это для меня было… как это сказать… новость. По-разному бывает… Если вы не возражаете, я буду есть. (Дапкунайте принесли горячее.)
— Кушайте-кушайте, приятного аппетита. Интересно, Ингеборга, в Англии вас называют русской?
— Иногда называют.
— Сами себя кем ощущаете: литовкой, англичанкой, русской?
— Я ощущаю себя самой собой. Но, естественно, я литовская девушка. Ну а кто?
— Я думал, что за те годы, которые вы провели в Англии…
— Нет, я никогда не стану англичанкой.
— Почему?
— Потому что англичане есть англичане, а я есть литовка. Вот и все. Я родилась литовкой, а англичане родились англичанами. Если я каждую неделю буду читать английскую газету, я все равно останусь литовкой, читающей английскую газету.
— А думаете вы на каком языке?
— Сейчас я думаю на русском. В Англии стану думать на английском.
— В Англии вас что-нибудь раздражает?
— Да, краны.
— Что, простите?
— Краны. Два крана: холодная вода, горячая вода. (Ингеборга заметила мой удивленный взгляд.) Вы когда-нибудь были в Англии?
— Увы.
— О’кей, объясняю. В Англии не смеситель, а два крана: из одного горячая вода течет, из другого — холодная. Помойте руки.
— Но сами-то англичане как-то ухитряются. Это и есть самое большое разочарование?
— Нет. Знаете, вообще я не разочаровываюсь от стран. Они такие. Я ведь не стану обижаться на небо, которое прольет на меня дождь.
— У вас ведь и муж англичанин. Вы сильно изменились с тех пор, когда переехали жить в Лондон?
— Я бы изменилась и так. Изменилось все: и эта страна, и другие. Так происходит, я ничего не могу с этим сделать. Я живу.
— Но вам нравятся перемены, которые с вами происходят?
— Конечно, я актриса — сфокусирована на себе. Но не до такой же степени.
“Ненакрашенной могу выйти только в Лондоне”
— Ингеборга, вы сами себе нравитесь?
— А вы?
— Вполне.
— И я вполне. (Смеется.)
— Но вы женщина, а я мужчина. Как говорят в Одессе, две большие разницы.
— Нет, разница только-о… Это я шучу.
— От покупки красивой вещи можете отказаться?
— Знаете, я стараюсь, чтобы одежды не было очень много. Я ведь на колесах — чемодан со мной спит, а с собой много не возьмешь. Поэтому я стараюсь жить компактно. Но, конечно, на каждую оказию нужна своя одежда. Допустим, если еду в Канн, знаю, что там будет столько-то вечеров…
— А значит, нужно взять с собой столько же вечерних платьев?
— Даже не вечернее, а, как я говорю, вечернее-вечернее-вечернее. (Смеется.) Но, естественно, я обожаю ходить в джинсах и свитере. Знаете, моя жизнь очень проста: если я снимаюсь или играю в театре, то одежда мне нужна только для того, чтобы доехать до съемочной площадки, снять ее, одеться в казенное и потом одеться опять. В этом плане я всегда поражалась Джону Малковичу, который приходил на репетиции в шикарном костюме, в галстуке и в белой сорочке.
— Ингеборга, а правда, что каждый день вы просыпаетесь в 8 утра?
— Сегодня даже чуть-чуть раньше проснулась. Мое самое любимое время — утро. Весь город спит, я одна, мне никто не звонит. Я сажусь за компьютер, смотрю е-мейлы, читаю книжку.
— Любите посидеть в одиночестве?
— Ну как: я люблю баланс. Люблю общаться с людьми, но люблю побыть и одна. Правил никаких нет — моя жизнь постоянно меняется.
— Как насчет новомодных диет? Когда вам принесли огромное закрытое крышкой блюдо, я, признаться, подумал: вот молодец — ни в чем себе не отказывает. А оказалось, там — маленький кусочек рыбки и горстка овощей.
— Вам этот кусочек показался маленьким?! А насчет диет так скажу: моей любимой дорогой бабушке в этом году исполнилось сто лет. Она тоже очень небольшая женщина. В свое время я ей говорила: “Почему ты ешь так много соленого?” Она мне ответила: “Когда ты доживешь до моего возраста, будешь говорить людям, что им кушать. Сейчас я буду есть, что хочу”. Конечно, я не ем с утра до вечера гамбургеры. Во-первых, я их просто не люблю. Не ем торты с кремом… Все остальное ем, но по чуть-чуть.
— А после шести вечера вы кушаете?
— А-ха-ха, конечно. (В очередной раз расплывается в улыбке.)
— Вы можете себе позволить выйти на улицу ненакрашенной, непричесанной?
— В Лондоне можно. В этом городе я неизвестный человек — запросто могу затеряться в толпе. Хотя… Однажды был очень смешной случай. Я взяла такси, говорю: “Как долго до театра?” Таксист отвечает: “20 минут”. А когда села в машину, он вдруг спрашивает: “А вы та литовская леди, которая играет в спектакле?”. Удивилась: “Откуда вы знаете?”. “Это моя работа, — говорит, — все знать”.
“Я танцевала стриптиз для О’Тула”
— В России, я думаю, вы не станете спорить, вы звезда номер один…
— Нет, я буду спорить.
— Зачем отрицать очевидный факт?
— Это абсолютно не факт. Это неправда. Я давно не снималась. Мне очень приятны ваши слова, но если вы на эту тему сделаете опрос, с вами поспорят серьезно.
— Останусь при своем мнении. Хотел спросить о другом: в Англии вы одна из многих, одна из лучших, одна из худших?..
— Зачем меня спрашиваете?
— Существует же какая-то самооценка.
— Я работаю по мере поступления предложений. Мне предлагают: есть такой проект, будешь работать? Я смотрю, что у меня происходит, и говорю: м-м-м… вот это — может быть, а вот это — вряд ли. Понимаете? Вы спрашиваете себя: может, я буду в другой газете работать, какова моя позиция в мире издательства российского? Вы очень много обобщаете. А я люблю говорить конкретно.
— Хорошо, на Западе вам довольно часто достаются главные роли…
— Ну… за последнее время я сыграла главную роль в английском фильме “Поцелуй жизни”, я снялась в бельгийской картине. Вот две конкретные картины.
— Со стороны кажется, у вас довольно успешная карьера.
— Я не жалуюсь. Думаю, мне повезло. Я играла в театре у режиссера Кевина Спейси, снялась в ряде фильмов. Конечно, мне хотелось бы что-то сделать здесь…
— Вот и я об этом. Очень, знаете ли, хотелось бы видеть вас чаще на наших экранах.
— Мне бы тоже.
— Так почему российские режиссеры больше используют вас как некую изюминку, живую краску?
— И как бы вы хотели, чтобы я ответила на ваш вопрос? Это вопрос не ко мне. Карьера складывается так, как она складывается. Вот меня спрашивают: “Почему вы не работаете у мужа в театре?”
— Кстати, почему?
— Потому что у него своя работа, а у меня своя. Мне бы очень, может быть, хотелось работать с Пупкиным, но он снимает картину, где занято пять мужчин. Так же и муж. Он, может, что-то делает, рассчитывает на меня, а я уже снимаюсь в каком-нибудь сериале. Обстоятельства, понимаете? Я обожаю русских режиссеров, но я не могу играть все, и все не могут брать меня.
— Но в “Утомленных солнцем-2” будете сниматься?
— К Михалкову вопрос. Только к нему… Знаете, я зареклась больше не зарекаться. Как-то сказала, что моя работа не пыльная, а потом попала на фильм “Война”. Мы ездили по съемочной площадке на “газике” два с половиной часа, у всех на лицах были платки, потому что пыль стояла такая, что мы ее чуть ли не ели. Но я считаю себя привилегированным классом — не рою же канавы… Давайте я вам напоследок расскажу, какое мое самое яркое впечатление о лондонском театре? Там есть специальный человек, который перед спектаклем спрашивает у актеров: “Хотите ли вы знать, кто сегодня будет в зале из известных персон?”. Многие ничего не хотят слушать, потому что начинают нервничать. Я говорю: “Да, конечно”. Мне же интересно. И однажды этот человек мне говорит: “Хочу вам сказать, что сегодня в зале будет Питер О’Тул”. Я аж запрыгала от радости. Боже мой, думаю, “Как украсть миллион” — любимый мой фильм, когда мне грустно, все время его включаю. А у меня роль была… Я делала на сцене стриптиз. (Улыбка становится несколько застенчивой.) Он сидел в первом ряду, конечно же, выглядел не так, как раньше. Но когда мы все по одному вышли на поклон, я на секунду задумалась: как же мне на него посмотреть. Вижу: он сидит, серьезный такой, хлопает. Но когда встретил мой взгляд, вдруг заулыбался. Впечатлений мне хватило на неделю.
— Видимо, оценил ваш стриптиз.
— А может, просто из вежливости улыбнулся. В любом случае теперь в своих мемуарах я смело могу написать, что мне улыбался сам Питер О’Тул.
— А я в своих — что мне улыбалась сама Ингеборга Дапкунайте.
— Договорились.
Московский Комсомолец
от 29.04.2005
