Ингеборга ДАПКУНАЙТЕ, « Интервью»
Кадриль с Ингеборгой
Ингеборга Дапкунайте приехала ко мне на радиостанцию «Серебряный дождь», а я опоздал и пришел только за пятнадцать минут до начала интервью. Ворча на московские пробки, зашел в комнату, где она подводила карандашом глаза.
На столе перед ней разложено содержимое косметички — всякие кисточки, тюбики, баночки и салфетки. Ингеборга улыбнулась и, оправдываясь, сказала: «Я не накрасилась, поскольку решила, что это необязательно, раз я иду на радио. А тут сказали, что меня будут фотографировать... Вот, надо хорошо выглядеть».
На столе перед актрисой дымился маленький японский чайничек на бамбуковой подставке.
— Еще чаю? — предложил я.
— Да, если можно долить кипятку в эту заварку.
В начале программы я подарил ей виртуальный цветок. Это была увертюра под названием «Красивая юная роза», которая длится 45 секунд. Такой вот комплимент вместо букета.
Один чайник и три фотоаппарата
Я обрисовываю слушателям обстановку в студии: зеленый чай, три фотоаппарата (Ингеборга тоже снимает происходящее на свою маленькую камеру). Чайничек с зеленым чаем на бамбуковой подставке, а во дворе радиостанции — ее машина с наклейкой Bosco di Cilegi (сеть бутиков в Москве, название которой переводится как «Черешневый лес». Хозяева бутиков всегда отличались утонченным подходом к делу — они, например, организуют и спонсируют целый ряд культурных мероприятий, таким образом укрепляя имидж сети).
— Вы имеете к проекту «Черешневый лес» непосредственное отношение?
— Да, я являюсь членом попети... попечительского (у нее все-таки есть очень легкий и симпатичный акцент. Прим. авт.) совета фестиваля «Черешневый лес», который проходит уже пятый год. Сначала были я, Олег Янковский и Галина Волчек. Мы все вместе советовались: что делать и как? Все мы члены попети... попечительского совета.
Каждый год мы придумываем новую тему. В прошлом году это было столетие чеховского «Вишневого сада». В этом году — «Мировая Победа».
Мы организовали много событий например, выставку, посвященную маршалу Жукову, в музее Пушкина. Совершенно замечательную. И трогательную выставку «Из личных архивов», которую можно сейчас увидеть в ГУМе. Это фотографии из личных архивов молодых людей, организаторов фестиваля.
Сейчас вот выступает Берлинский симфонический оркестр под управлением Ашкенази, а я вместо концерта приехала к вам. (Смеется.)
А еще с нашей подачи каждый вечер в парке Горького работает летняя фестивальная танцплощадка. Валерий Сюткин выступает как конферансье и исполняет шлягеры прошлых лет, а Игорь Бутман играет на саксофоне. Знаменитый танцовщик Гедиминас Таранда заводит публику и учит танцевать летку-енку, казачок, твист и другие танцы. Я давно уже, со времен консерватории, так не танцевала.
Еще в рамках нашего фестиваля проходят концерты Юрия Башмета. В кинотеатре демонстрируются фильмы военного времени, в том числе трофейные. Мы покажем премьеру фильма «Бункер» (название российского проката. Оригинальное название переводится как "Падение" -Ред.) про последние дни жизни Гитлера , который сделан на основе воспоминаний его секретарши.
— Я слышал об этом фильме. Критика противоречивая — все-таки Гитлер одиозная фигура. Думаете, стоило снимать о нем фильм?
— Мы дали этой картине приз на аргентинском фестивале, где я состояла в жюри. Это эпосное кино. Сильнейшее. Стоит посмотреть. И вообще мы акцентировали на фестивале не войну, а Победу.
Новая роль
— Вы дебютировали как телеведущая в реалити-шоу «Большой брат». Как себя ощущаете в новой роли?
— Мне очень нравится. События в этом шоу непредсказуемые, люди собрались интересные. Для меня это новое поприще, а я люблю все новое. В течение всего шоу у этих ребят нет связи с внешним миром.
— О них говорят, в них влюбляются телезрители, а герои шоу ничего об этом не знают...
— Да, там есть такая Настя... Ее любит полстраны. А она не в курсе!
Позвонил слушатель. Обещал привезти огромный букет цветов любимой актрисе. Ингеборга обрадовалась. Слушатель сделал неправильное ударение в ее фамилии, смягчив последнюю букву. Я интересуюсь: привыкла ли актриса к тому, что ее имя часто коверкают?
— Меня по-разному называют. Например, мой клуб в Англии назвал меня в письме «dear Ingeboza».
— Что за клуб?
— Soho House. В это заведение пускают только его членов. Человеку с улицы не попасть.
— Те самые знаменитые английские клубы? А что в них происходит, зачем в них ходить?
— (Смеется.) Ну, посидеть, почитать сценарий. С журналистами какими-нибудь встретиться. Чаю попить с мужем, наконец.
— Кстати о сценариях. Сейчас есть такие, которые вы прочитали и поняли: «Да, это мое! Буду сниматься!»?
— Об этом сложно говорить... Потому что никогда не знаешь наверняка, во что в итоге выльется фильм.
В студию звонит женщина. Говорит комплименты. Моя гостья опять смеется. Я вслух радуюсь, что в эфире звучит искренний смех. Она рассказывает, что когда еще была студенткой, ее приглашали на озвучивание. В том числе приходилось и смеяться на все лады.
— Хотите, что-нибудь покажу? — спрашивает Ингеборга.
— Да.
— Уууууууу-тув! Вжжжжжж-чмых! Бжжж-бумш!
— Здорово!
— А еще я умею звенеть как комар: ЗЗЗЗЗЗззззззззззззззззз... Похоже?
— Очень!
Единственная женщина в клоаке
— Что вы сейчас читаете?
— Saturday. Роман под названием «Суббота» известнейшего писателя Йена Макьюэна. Все события разворачиваются в один день, в субботу, в жизни микрохирурга. В книге этот день показывается в разрезе его работы, семейных отношений и политической ситуации (в Лондоне произошла демонстрация против иракской войны). Эвану Макгрегору удалось захватить целый пласт...
— Макьюэну? Вы хотели сказать Йену Макьюэну?
— (Краснеет, смеется.) Ну да, оговорка. Как это называется, когда ты хочешь сказать одно, говоришь другое, но это другое тоже имеет смысл?
— Оговорка по Фрейду. А вы читаете одну книгу или несколько одновременно?
— Несколько. Сейчас читаю Йена Бэнкса, писателя, который творит под двумя именами. Самый известный его роман — «Осиная фабрика». У меня есть большая привилегия я могу читать и по-английски, и по-русски. Мне неважно, что потреблять: смотреть фильм или читать книгу. Главное — чтобы были эмоции.
Нам позвонил какой-то чех, выразил уважение Ингеборге, и она тут же поинтересовалась, как ее имя звучало бы по-чешски. Он ответил: «Пани Дапкунайтова». Она расстроилась, что не очень-то благозвучно получается... Но порадовалась, что чеху понравился фильм «Ночной продавец». А я вспомнил, что Ингеборга играла в английском театре в спектакле со скандальнейшим названием «Монологи вагины».
— В России вы не играете в театре, только в Англии. Не приглашали ли вас российские продюсеры с «Монологами вагины» на гастроли?
— Нет, в английских театрах совсем другая система работы. Там пять недель репетируешь и восемь недель играешь спектакль. Практически два раза в день. Я сейчас только что вот отыграла в спектакле Кевина Спейси, который стал руководителем театра Old Vic. Играла единственную женскую роль в спектакле «Клоака», там были четверо мужчин и одна я.
— Для меня Кевин Спейси ассоциируется с главным героем фильма «Красота по-американски». А в жизни он какой?
— Ну, он один из немногих режиссеров, кому можно сказать: «Кевин, покажи!» Актеры не любят, когда режиссеры показывают, как играть, а Кевина хочется смотреть.
Мы опять возвращаемся к теме произношения имени и фамилии. Для Ингеборги это важно.
— В Литве фамилии мамы и дочки отличаются. Так вот, например, у меня папа Дапку'нас. Мама — Дапкунене, это значит, что она жена Дапкунаса, а я, соответственно, Дапкунайте. То есть его дочка. Только правильно говорить с ударением на «у», Дапку'найте. А русские не могут это выговорить. А вот, кстати, фамилию Орбакайте произносят правильно. Потому что она дочка Орбака'са.
— В Исландии еще сложнее с именами. Там вообще фамилий нет.
— Интересно. Это как же?
— Ну вот, например, у Бьорк в паспорте записана фамилия Гудмундсдоттир. Потому что она дочка человека по имени Гудмунд. А если бы она была мальчиком, то фамилия у нее была бы Гудмундссон. Дальше, допустим, Бьорк выходит за меня замуж, за Дубаса. Тогда наша с ней дочка носила бы фамилию не мою, а Алексдоттир, а сын, соответственно, Алекссон. А не Дубассон или Дубасдоттир...
— Дубассон посимпатичней как-то звучит.
Мой дом — аэропорт
С отцов мы переходим к теме детства, и Ингеборга ударяется в воспоминания:
— Я выросла в доме с арфами. Моя тетя играла на арфе в литовском симфоническом оркестре, и меня всегда окружали эти инструменты. По идее, я должна была научиться играть, но этого не произошло, потому что родители меня берегли и не хотели заставлять. Я так и не освоила арфу, а жаль. Сейчас могла бы вам сыграть (изображает) блям-блям-блям.
А еще меня во сне, как и любого актера, иногда мучают кошмары о том, что я не могу вспомнить монолог. Еще ребенком, когда мне было четыре года, я играла в опере «Мадам Баттерфляй» сына мадам. И у меня было два слова — «мама» и «мама». И я получала 4 рубля 50 копеек за каждый спектакль. А когда я играла, например, Цыпленка в «Докторе Айболите», то получала всего рубль пятьдесят, потому что это была роль без слов. Я знала наизусть всю оперу «Мадам Баттерфляй», каждый звук и каждое слово. Сейчас вот мне почему-то иногда снятся кошмары, что я играю Баттерфляй и не могу вспомнить слова...
— Ваша родина Литва, муж живет в Англии, а вы сейчас в России. Где же ваш дом?
— У меня в «Большом брате» есть гримерная, и гример Зоя, когда я туда вошла, сказала: «О, вот ты дома! Обжилась». Я живу там, где сейчас нахожусь. Все города для меня по-своему родные.
После спектакля с Джоном Малковичем я сказала мужу: «Саймон, я не буду жить в твоем Лондоне». И мы поехали в Вильнюс, где я играла у своего режиссера Некрошюса. А потом меня пригласил Тодоровский на роль в фильме «Подмосковные вечера», а потом «Утомленные солнцем»... И я подумала: какая, собственно, разница — откуда летать в Россию?
Так мы окончательно переехали в Лондон. Съемки происходят во всем мире, от Кабардино-Балкарии до Аргентины, поэтому приходится везде ощущать себя как дома. Конечно, у меня есть дом в Вильнюсе, где живет моя бабушка. Недавно мы отмечали ее столетие. В доме бабушки на раскладном кресле прошло мое детство. И в Англии у меня дом, семья. И в Москве я ощущаю себя дома. А еще, может, я сумасшедшая, но мне нравятся аэропорты, я могла бы в них жить. Я могу с завязанными глазами провести экскурсию по лондонскому Хитроу. Мне нравится вся эта суета.
— А когда вы последний раз плакали?
— Когда смотрела документальный фильм «Русские жены» о послевоенных годах. В конце войны английские солдаты женились на русских женщинах. Был такой короткий период, когда союзники дружили. Так вот, в конечном итоге только одну из них выпустили за границу к мужу, уже когда Хрущев пришел к власти. Выпустили с ребенком семи лет...
Ингеборга предельно серьезна. Заметно, что она еще раз переживает потрясший ее фильм. Я разряжаю обстановку и напрашиваюсь в компанию на танцы в парк Горького.
— Спасибо, Ингеборга Дапку'найте!
— Спасибо, Дубассон Александрус!
— Ну что, встречаемся сегодня на танцплощадке?
— Обязательно! Какой танец?
— Кадриль!
— Тогда до кадрили.
http://www.subbota.com/2005/06/02/li005.html?r=33&
